Основатели бюро Artists Collaboration Ангелина Бородкина и Ксения Евстафьева: «Хороший дизайн — это честный дизайн»

PH Bar, Manufact, «Артель», Branch — эти заведения объединяет дизайн интерьеров, вернее, его авторы. Бюро Artists Collaboration — дуэт казанских архитекторов Ксении Евстафьевой и Ангелины Бородкиной, о проектах которых пишут Elle Decoration и Architectural Digest. «Инде» поговорил с основателями студии о том, чем дизайн-проект отличается от ремонта, как личные истории заказчиков ложатся в основу интерьеров и где искать вдохновение.

Как вы познакомились?

Ксения: В 2012 году в компании общих друзей. Тогда Ангелина работала в архитектурном бюро Ильсияр Тухватуллиной (сейчас главный архитектор Казани. — Прим. «Инде»), а я занималась своими проектами и сотрудничала с дизайн-студией Марины Мавлютовой. Наш друг предложил сделать совместный коммерческий проект — интерьер первого этажа «Приюта холостяка». Этот проект и стал отправной точкой.

Какой профессиональный бэкграунд у вас уже был к тому моменту? Над какими проектами вы успели поработать до объединения?

Ангелина: По образованию я архитектор-реставратор. После института работала в бюро по большей части архитектором. Это была работа мечты. Я считаю Ильсияр лучшим архитектором Казани, и попасть в ее команду было для меня, вчерашнего студента, огромным счастьем. Большинство студентов после института идут в скучные проектные институты и сидят делают рабочую документацию или прочую механическую ерунду, а мне дали возможность проявить себя, я сразу была вовлечена в текущие стройки. Я работала по 12 часов без выходных и чувствовала не усталость, а только благодарность. В 2011 году Ильсияр открыла уже свое бюро и хотела запустить отдел дизайна — эта часть перешла в том числе на мои плечи.

Ксения: Я архитектор-градостроитель. Занималась дизайном, на тот момент в основном частными проектами — квартирами, загородными домами.

Когда вы решили создать студию?

Ангелина: Мы не собирались создавать студию — просто начали вместе работать. Название Artists Collaboration придумали только, наверное, в 2017 году. К тому моменту нас уже стали узнавать, звать в интерьерные журналы — а там без имени нельзя. Хотелось общего бренда, который говорил бы сам за себя.

Как вы сформулировали его миссию, идеологию?

Ангелина: Мы помогаем, оказывая профессиональные услуги, реализовывая проект мечты заказчика. Наша цель — не реализовать наше собственное эго, а прийти к общему результату совместно. Человек, который занимается ремонтом, особенно в первый раз, и далек от этой сферы, ничего путного не сделает. Это очень тяжелый труд — все равно что пойти лечить самому себе зубы.

Ксения: У человека может быть чувство вкуса и какое-то понимание, но у него нет всего набора инструментов. Он не знает, как выразить это все, и поэтому обращается к специалистам.

Какой проект стал первым для вашей студии, когда вы начали позиционировать себя как Artists Collaboration?

Ксения: Мы не считаем, что наша студия появилась вместе с названием. Мы долго шли к этому из-за большого количества проектов: времени собрать нормальное портфолио просто не было. Первым коммерческим проектом стал первый этаж «Приюта холостяка» (ныне PH Bar. — Прим. «Инде»). Тогда мы ориентировались на архитектуру здания. Ангелина по образованию реставратор и очень трепетно относится к тому, чтобы с архитектурой поступали честно. Интерьеры старых особняков и купеческих домов часто зашивали гипсокартоном, за которым оставалась открытая кирпичная кладка, — здание «Приюта холостяка» не исключение.

Ангелина: Мы открыли стены и просто расставили столы. В помещении видно весь конструктив — шикарные своды Монье, кирпичную кладку, мы просто максимально подчеркнули то, что осталось. Даже если помещение потом перепрофилируют, у него останутся правильная форма и хорошая база.

Расскажите о ваших принципах и подходах к дизайну.

Ангелина: Мы всегда исходим из личности заказчика и его задач — привязываем их к месту и архитектуре. Как правило, среда сама подсказывает, что нужно делать, поэтому у нас нет суперузнаваемого авторского стиля. Есть фишки, но никогда одно и то же решение — цветовая гамма или еще что-то — не кочует из проекта в проект. Мы любим использовать натуральные материалы (дерево, камень) и индивидуальные изделия. Коммерческий проект в принципе подразумевает много индивидуальных решений, а не просто обстановку из каталога. Мы любим придумывать необычные решения и работать с местными художниками, когда нам нужно что-то индивидуальное и яркое. Например, известного казанского иллюстратора Гузель Гарипову мы привлекаем практически в каждый коммерческий проект. В Branch она придумывала рисунок для ковролина. В «Приюте холостяка» мы работали с Олесей Лукашенко из LuLe ceramic — она делала плитку для камина. Все интерьеры в чем-то похожи, но такие детали становятся вишенкой на торте.

Что вас вдохновляет?

Ксения: Поездки, люди, кино. Можно увидеть на выставке предмет интерьера — и вокруг него закрутится идея. Нравятся Келли Уэстлер со своей смелостью решений, Жан-Луи Деньо со своей элегантностью, Слим Ааронс со своим видением богемной буржуазии Лазурного берега. Импонируют работы Мартина Мункачи — как в них запечатлен момент; французское и итальянское кино, в нем есть свой шарм и настроение, в особенности Бертолуччи.

Ангелина: У меня есть любимые передачи — британская Grand Designs и американская Fixer Upper. Фильмы я могу смотреть только из-за интерьеров и любоваться картинкой, не обращая внимания на сюжет. Мне нравятся люди, которые ищут свои подходы. Например, Кристиан Лиэгр — столп современного дизайна, который начал карьеру в 40 лет, потому что ему, дотошному французу, никто не мог угодить. Он решил, что сделает сам и лучше.

Расскажите, как выстраивается ваша работа над проектом? Какие этапы вы проходите?

Ангелина: Первый этап — интервью. Мы собираем информацию, знакомимся с заказчиком, объектом и уходим на паузу со своими мыслями. Затем предлагаем свое видение — планировку, мудборд.

Ксения: Это не точная планировка, а концепция, схема, план помещения. После согласования мы уходим в детальную проработку объема, рабочую документацию, подбор материалов. Причем материалы мы подбираем еще с концепции и сразу понимаем, что вот здесь будет такая кухня, такое кресло, такое панно, обои, плитка, камень. И реализация проекта, часто мы даже начинаем строительные работы на стадии разработки чертежей.

Вы сказали, что проводите интервью с заказчиком. Какую информацию вам важно от него получить?

Ангелина: Задачи, функции, бюджет.

Ксения: И сроки.

А насколько вам важны стилистические предпочтения заказчика?

Ксения: Иногда у людей есть пожелания. Иногда обращаются уже будучи знакомыми с нашими работами. Они знают, что мы можем предложить, и идут не со своим желанием что-то сделать, а к нам, на нас. Часто заказчики приходят со словами: «Нас зацепил вот такой прием, и мы поняли, что хотим ваши подход и решения». На представлении мудборда понятны табу заказчика. Такие есть у каждого человека, и мы их учитываем.

Сколько времени, как правило, вы тратите на один объект?

Ангелина: Это тайна, покрытая мраком. Каждая стройка — личность заказчика. Кто-то торопится, кто-то нет, кому-то надо подумать недельку, кому-то месяц. У кого-то планы меняются десять раз на дню и во время строительства. Некоторые заказчики активно участвуют в проекте, некоторые вообще не участвуют.

Ксения: Можно реализовать проект за полгода, а можно заниматься им года два-три. Это не только от нас зависит. Мы всегда берем проекты с реализацией до конца. Были быстрые проекты, жилые и коммерческие, которые делали за четыре месяца. В таких есть четкое понимание, согласованность, определенная смета, и мы двигались по плану.

Ангелина: Мы заинтересованы не в том, чтобы сделать быстро, за минимальный срок, а чтобы заказчик получил то, что он хочет. И если это занимает больше времени, то проблем нет. Самый минимум времени — четыре-шесть месяцев. Это время уходит на согласование концепции, объемно-планировочного решения, сбор эскизной визуализации уже с конкретной подборкой материалов, предметов, иногда произведений искусства. Когда этот этап пройден, выполняется фотореалистичная визуализация и параллельно мы приступаем к рабочему проекту, комплектации — часто параллельно стройке.

Как вы ищете клиентов?

Ксения: Мы их не ищем. В основном наши заказчики — это знакомые знакомых, все по сарафанному радио.

А за сколько проектов в год вы беретесь?

Ксения: У нас нет понятия «в год». В каждый момент будет плюс-минус одинаковая загрузка. В работе всегда восемь-десять проектов на разных стадиях — планировочных решений, строительства.

Насколько трудно выстраивать коммуникацию с заказчиком и находить компромисс?

Ксения: На самом деле нет такого понятия, как компромисс. На первом интервью понимаешь, твой это заказчик или нет. Должно быть попадание у всех. Бывает, разногласия появляются на этапе мудборда, концепции, и тогда мы понимаем, по пути нам или нет. Мы редко идем в противовес.

Ангелина: Если он разумный, то идем. А если это из разряда «я так хочу, потому что я заказчик», то это не наш заказчик. У нас всегда есть четкое профессиональное мнение.

Ксения: Если вопрос стоит логично, функционально, возник в процессе, то всегда можно его решить. Дизайн — совместная работа и творчество. Если заказчик стоит в позе, неизвестно, что хорошего из этого получится.

А насколько вам вообще важно, чтобы заказчик был вовлечен в процесс? Или вам больше нравится, когда дают карт-бланш?

Ксения: Есть заказчики, которые вовлекаются не в те процессы, в которые нужно. Поэтому работа может растягиваться. Есть такие, с которыми мы вместе выбираем, какая обивка подойдет на вот это винтажное кресло. А есть заказчики, которые согласовали проект и бюджет и больше не появляются, потому что заняты своей работой. Все по-разному.

Вы говорили, что на стадии знакомства можете отказаться от проекта. За какой проект вы точно не возьметесь?

Ангелина: Бывает, стилистически не совпадаешь с человеком. Бывает, нас кому-то рекомендовали, но человек не познакомился с нашими работами.

Ксения: Например, одна подруга порекомендовала нас другой. Первая любит минимализм, вторая — махровую классику. И при этом она думает, что если специалист хороший, он и так и так сможет, а это неправда. Или к нам приходят и говорят: «Мы хотим сделать сто квадратных метров за миллион рублей». Тогда мы сразу говорим, что это невозможно. Это уже не дизайн-проект, а ремонт. Дизайн-проект часто включает в себя индивидуальные нестандартные решения, которые требуют детальной проработки элементов и сложных строительных решений с привлечением узконаправленных специалистов. В нашем понимании дизайн — это не про подбор настенной плитки к напольной. Услуги дизайнера стоят денег. Мы шутим, что если бюджет слишком сжат, его можно инвестировать в отделку. Потому что дизайн подразумевает индивидуальные решения в планировке, столярке, предметах интерьера. И это формирует бюджет.

Ангелина: Мы любим участвовать в проектах, в которые люди вкладывают душу. Когда говорят: «Я мечтала об этом доме всю жизнь» или «Я искала квартиру вот с этой лепниной». Нам приятно работать с такими людьми — мы сами такие. Часто делаем скидки, если нас очень заинтересовал проект, а люди просто не могут себе позволить наши услуги из-за дороговизны. Мы любим людей, которые приходят к нам не наобум. А с государственными тендерами иметь дело не хочется, потому что проект уйдет в стол. Лучше возьмем интересный частный проект, и все получат удовлетворение. Творческая профессия — это не про заработать деньги: просто деньги не вдохновляют. Вдохновляют результат и то, что тебя поняли, к тебе прислушались.

Насколько часто приходится отказываться?

Ксения: Часто. Бывает, всем, кто пишет нам в инстаграме.

Какой проект стал для вас самым сложным и почему?

Ангелина: Сложным проект может быть по разным соображениям.

Ксения: Бывает сложно потому, что ты, допустим, полностью перебираешь крышу, привлекаешь несколько конструкторов, бригад рабочих, чтобы сделать все так, как задумано. В результате получается уникальное пространство. У нас сейчас в работе такой затяжной проект — квартира, там очень много конструкторской работы и согласований на муниципальном уровне.

Ангелина: И еще есть сейчас один сложный проект, в котором постоянно расширяется площадь. Мы уже все спроектировали, и тут прибавляется еще сто квадратных метров.

Вы делали проекты для «Артели», Manufact, Branch. На что вы ориентировались?

Ангелина: Manufact был первым из них. Там идейный вдохновитель, вкусовой, стилистический — это Гера (Музраева, предприниматель, менеджер по продажам «Инде». — Прим. «Инде»), которую впечатлила поездка в Южную Корею. Основное отличие «Мануфакта» от того же «Приюта холостяка», где главным было удобство, — неудобство, чтобы гости не задерживались и уходили. Подробнее о концепции интерьера мы рассказывали Elle Decoration.

Ксения: Ребята из «Артели» — наши друзья из «Пропаганды вкуса». Они хотели сделать шумное бистро, по дизайну пожеланий, кроме открытой кухни и бара, не было. Нам дали карт-бланш. Задачей было создать уютную домашнюю атмосферу для общения, где нет разграничений между персоналом и гостями.

Ангелина: Дизайн сложился очень интуитивно. Мы впервые зашли в помещение зимой. Помню низкое солнце, которое диагоналями пробивалось через все помещение. Фасад дома из камня вдохновил на использование камня в интерьере. Дерево в «Артели» — это отсылка к парку (рядом находится Лядской сад. — Прим. «Инде»). В интерьере очень много натуральных материалов.

С Branch связана история любви шеф-повара заведения к девушке, которой и посвящен ресторан. Сначала он должен был называться Ginger — она знойная красотка с рыжими кудрями. В итоге история нашла отражение в выбранной теплой цветовой гамме интерьера. Шеф-повар хотел создать домашнюю атмосферу европейского ресторана: он будет знать всех жильцов дома, они будут спускаться к нему за вином, он будет их встречать, с ними общаться. Поэтому основной акцент в интерьере сделан на открытой кухне с дружелюбной посадкой. Уровень стола гостя и уровень оборудования шеф-повара одинаковый, будто гость находится на равных с шеф-поваром, можно заглянуть к нему и узнать все его секреты, которые он с удовольствием расскажет.

Ксения: Еще мы предложили сделать винную комнату — в казанских заведениях мало где есть такие.

О ваших работах пишут Elle Decoration и AD. Фактически вы вышли на федеральный уровень, но все равно остаетесь в Казани. Почему?

Ангелина: У нас есть проекты вне Казани, мы работаем над ними дистанционно. Вообще это сложный вопрос. Я, например, очень привязана к своей семье. Для меня важно иметь возможность вечером поехать к папе или на выходные к любимым тетушкам. Казань — комфортный город, хоть многие москвичи и говорят, что это провинция. Москва, конечно, интересная, очень заряжает, но мне, например, удобно просто туда приезжать. Классно иметь проекты в других городах, чтобы напитаться их атмосферой, а потом приехать в свою «деревню». Мне кажется, сейчас вообще нет границ для работы. Без разницы, где ты находишься — на Бали, в Казани или Москве.

Ксения: Я тоже так думаю. Необязательно нужно переезжать, чтобы получить международные проекты. Понятно, что Казань не центр мира, как Нью-Йорк или Майами. И понятно, что та же самая Келли Уэстлер живет в одном месте, а делает проекты по всей Америке. Пока потребности переехать нет. Может, потом, когда-нибудь в старости.

Что такое хороший дизайн в вашем понимании?

Ксения: Хороший дизайн — это честный дизайн. С характером, который отражает заказчика.

Ангелина: Уместный, сообразный месту и архитектуре. Это не просто расстановка мебели, особенно с китайских сайтов.

Ксения: Когда есть проработка деталей, видно, что в него вложили душу, продумали каждый угол. Классный дизайн, у которого есть история. Когда заказчик может рассказать, что «вот это я привез оттуда и оттуда».

А для чего вы занимаетесь дизайном?

Ксения: Нам хочется создавать красоту вокруг себя и прививать ее другим.

Ангелина: Я ни разу не видела недвижимость, которую было бы невозможно сделать классно. Если честно, повсеместная безвкусица в России меня удивляет. Это отношение ко всему: к своему жилью, двору, историческому наследию. Это настолько меня убивает, что мне хочется прибраться, покрасить стены, построить нормальный забор. Как можно «зашить» мансардный этаж, красить подъезды самой дешевой зеленой краской, отбить лепнину и сделать натяжной потолок, снести качественную историческую архитектуру, даже целый район и построить «коммерчески выгодную» из говна и палок, ставить бесконечные заборы из профнастила? Если вы когда-нибудь искали недвижимость в аренду — будь то офис или квартира — вы меня поймете. От большинства объектов просто кровь из глаз и вопрос: почему?

Я очень рада, что ситуация меняется вместе с новым поколением, которому не все равно, в какой среде будут расти их дети, работать сотрудники. Все больше людей стали понимать, что дизайн — это не просто прихоть тех, у которых много денег и мало времени. Качественный дизайн воспитывает вкус, повышает уровень нормы, создает совершенно другое настроение для жизни и работы. И речь не только об интерьерах. Потрясающий дизайн городской среды делают в Программе благоустройства общественных пространств Татарстана, а ведь еще недавно городское благоустройство ассоциировалось с заборами, раскрашенными во все цвета радуги, и клумбами из бархатцев.

Я считаю своим домом и двор, и подъезд, и Казань, и Россию. И меня очень расстраивает, когда я вижу возможности недвижимости и ее фактическое использование. Как исторический интерьер используют, вообще без комментариев. На месте властей я бы отдавала архитекторам по деревянному особняку — они бы показали, как с ними надо справляться. В Италии есть крутая федеральная программа: ты можешь купить объект культурного наследия в плохом состоянии за один евро и восстановить его за свой счет, что отлично решает вопрос сохранения этих памятников. Я бы в такой программе поучаствовала. Невозможно не заниматься дизайном — это любовь всей жизни.

Фото: Даша Самойлова